…Ну скажите мне, зачем, какой смысл хватать этого
несносного щенка за плечи и, круто развернув, прикрывать собой от
рассекающего воздух острия, если у врагов наверняка не одна стрела, и
выстрелом раньше, выстрелом позже?…
Последнее, что я ощутила, — неспешно тающий под щекой снег…
…Там, на холмах, поросших вереском…
— Шелена!
И другой, тоненький голосок, с надрывом:
— Ше-е-ел!
Я же тебя предупреждала, паршивка мелкая! Меня зовут…
Звуки доходили, как сквозь положенную на лицо подушку. С воздухом были те же проблемы.
…нет ни времени, ни боли, ни воспоминаний…
Только вкрадчивый шелест сухих вересковых колокольчиков в переливе
ветряных волн и пряный запах нагретой солнцем листвы… завораживающий,
затягивающий…
— Шел, открой глаза! Посмотри на меня, пожалуйста! — Чтоб ты сдох. Еще тогда, в овраге.
…только розовая, лиловая, сиреневая даль без
горизонта, щекочущая босые ноги… только золотистая патина безоблачного,
вечновечернего неба, впитывающая в себя всё, принимающая всех…
Достаточно одного шага…
— Мрак, подержи ей голову. Ну, глотай же! З-з-зараза…
— Верес, хватит. Ты ей уже ничем не поможешь.
— Заткнись! Я сейчас разожму ей зубы, а ты вольешь!
— Шелена!
Вереск протестующе колыхнулся — и вспыхнул, стеной огня и жара слившись с побагровевшим, скомкавшим закатные полосы небом.
Из-за плеча дохнуло родниковой свежестью, морской бриз разбросал по плечам волосы, ласково провел по ним ладонью.
Тогда, в Граде, я не поняла ни единого слова. Ибо в мире живых они попросту не существовали.
— Властью, данной мне над местом сим…
Черные остовы кустиков в призраках цветов
корчились в пламени, пороша хлопьями пепла, словно оно не сжигало их, а
выявляло истинную сущность.
— …в обмен на плату мою…
За спиной ворошило камыши ночное озеро, остервенело грызла камни горная река, взрывались белой крошкой ледяные глыбы.
— …заклинаю тебя вернуться в тело твое!
Поздно — слишком безвозвратно, безнадежно
поздно. Потому что огонь уже ласково и неумолимо обвивает мои ноги, не
собираясь расставаться со своей законной добычей…
Что тебе за дело до еще одной кочки на вересковой пустоши, чародей?
— Что тебе за дело до моих дел?!
Океанская волна с клокотанием расправила пенные крылья, накрывая меня с головой, и, опрокинув, увлекла за собой.
В горло хлынул поток расплавленного свинца. Я вяло кашлянула, грудь словно проткнули копьем, тут же начавшим ветвиться и разрастаться.
— Шелена, дыши! Давай вспоминай, как это делается! — Зачем? Мне и так хор… ох!
Вероятно, Верес всего лишь надавил на грудную
клетку, но в сочетании со снадобьем мне показалось, что принудительный
выдох получился как у дракона — только огонь возник не в пяди от ноздрей, а прямо в легких, безжалостно разодрав их в клочья.
Я не открывала глаз — как выяснилось, и не
закрывала, просто они снова стали видеть. Зашлась в безудержном кашле,
забилась в прижимающих к полу руках.
— Шел, ты как? Ты меня слышишь? Ну скажи хоть что-нибудь!
— Да пошел ты к такой-то матери, — прохрипела я из
последних сил, лишь бы он отвязался, и снова провалилась — уже просто в
темноту, безо всякого вереска.
<...>
<...>
Я смотрела Вересу в спину — гордо выпрямленную, с
расправленными плечами. Саму по себе бывшую ответом. И могла только
догадываться о выражении лица, с которым он…
— Конечно, любимая. Я буду с тобой до конца.
А вот ее лицо я видела. Да так хорошо, что,
несмотря на душащую сворку, подалась вперед, ощущая дикое желание
размазать в кровь самодовольную улыбку, с которой она ухватила его за
ворот и притянула к своим губам.
…Они целовались посреди огромного темного зала, в
отблесках пламени, бесовски скачущих по слившимся воедино силуэтам. Под
беззвучный, отчаянный крик бьющегося в витражи снега. Под бесстыжими
взглядами ухмыляющихся наемников.
Он — неловко наклонившись, со связанными, прижатыми
к животу руками. Она — с картинно заброшенной ему на бедро ногой,
запрокинутой головой, полузакрытыми глазами.
Они не лгали.
Ни она ему — жадно, требовательно, похотливо,
словно выпивая его дыхание. Ни он ей — нежно, осторожно пробуя ее губы
на вкус, не до конца еще поверив в оживший сон.
А перед моими глазами снова горел вереск…
(c) Ольга Громыко, Верные Враги.
Так вот.
У меня все в порядке.
И нет, я не кислая и не дохлая, просто уставшая - не более.
А еще я не злюсь и не психую, просто мне неприятно терять дорого человека, друга, в конце концов. Который мне не раз помогал, хоть вы и упорно отказываетесь это видеть.
Он мне никогда ничего не обещал и ничего не требовал от меня, так какие могут быть претензии друг к другу?
Спасибо за внимание и все такое.
А цитата - это просто цитата.